ASPMedia24

Главная Интервью ФЕНОМЕН ГЛОБАЛЬНЫХ ПОЖАРОВ
23 Июль 2021

ФЕНОМЕН ГЛОБАЛЬНЫХ ПОЖАРОВ

Руководитель противопожарного отдела Greenpeace России, специалист по тушению торфяных пожаров, а также бывший госинспектор по охране окружающей среды Григорий Куксин рассказал сайту «Экология России» о ситуации в Якутии, и о том, почему в этом году не получится потушить все пожары.

– Каким составом вы ездили в Якутию?

– Ездили туда мы в составе сводного отряда. Это такая экспериментальная модель привлечения дополнительных сил для охраны ООПТ (особо охраняемые природные территории). В состав сводного отряда входят представители самих заповедников и нацпарков – как добровольцы. Они направляются в ближайшие заповедники, когда там требуется помощь. Таким образом они получают опыт работы на пожарах, и при этом помогают другим территориям. Таких людей половина отряда. Другая половина – это люди из профильных некоммерческих организаций, например, из «Общества добровольных лесных пожарных», Greenpeace, «Добровольных лесных пожарных Западной Сибири» и т. д. По необходимости мы собираем такой отряд и совместными квалифицированными силами оказываем помощь тем ООПТ, которые в этот момент сильнее горят. Запрос на такую помощь поступил сначала на Северном Урале из заповедника «Денежкин Камень». Мы туда ездили, а как только вернулись, то Минприроды России попросило нас помочь нацпарку «Ленские столбы» в Якутии. В составе отряда работало около 12 человек. Мы оказывали помощь в тушении одного из пожаров на территории нацпарка. 

– Каким образом вы работали таким небольшим отрядом и каких результатов достигли?

– С одной стороны, это не очень большая команда, а с другой, мировая практика показывает, что если на ранних стадиях пожара на территорию попадает хотя бы 3-5 человек с достаточной квалификацией, то часто даже этого хватает для того, чтобы справиться с огнем. К сожалению, в «Ленских столбах» была уже не совсем ранняя стадия. 

Когда мы прибыли, площадь горения была больше 200 га на нашем участке. Наш пожар был под номером 9, то есть с начала года это был девятый пожар, сейчас уже тушат одиннадцатый. К моменту нашего прибытия пожар уже активно развивался, с элементами верхового горения. Возник он скорее всего от молнии, потому что спускался с вершины горы. Вряд ли там могли оказаться люди, тем более, это был лес, уже погибший от шелкопряда. На месте пожара работал один инспектор нацпарка, ему помогали несколько местных жителей. Больше там никого не было. До того, как прибыли дополнительные силы авиационной лесоохраны, наши силы были основными на этом пожаре. 

Тушение такого пожара – это всегда сложная тактическая задача. Он был достаточно большой, поэтому мы были вынуждены искать барьеры, на которых можно встречать огонь, не пускать его за эти рубежи. У нас была одна заброшенная лесная дорога, несколько ручьев. Все пространства между ними мы прокапывали вручную, создав несколько километров минерализованных полос. Вот это сочетание позволило создать барьер на пути продвижения огня. Таким образом пожар был постепенно локализован. На этой стадии прибыли дополнительные силы, вместе с ними мы закончили эту работу и оставили дотушивать этот пожар силам Авиалесоохраны.

– Во время тушения пожара вы работаете больше как помощники?

– Всё зависит от ситуации. В большинстве случаев мы являемся помощниками, хотя часто консультируем, помогаем принять решения и в том числе технически обеспечиваем поддержку принятия решений, потому что у нас есть необходимое оборудование. Юридически мы официально руководим тушением пожара до прибытия государственных служб. С момента их прибытия мы передаём все руководство и переходим к ним в подчинение. Здесь нет задачи доказать, кто умнее и опытнее. Есть задача, чтобы действия были согласованы.

– Вы привозите на пожары всё своё оборудование?

– Да, конечно. Мы очень стараемся приезжать на пожары полностью со своим оборудованием. К сожалению, в Якутию мы не смогли перебросить свои машины, тракторы и так далее, но привезли весь ручной инструмент, всю необходимую экипировку и беспилотники. То, что не удалось привезти, мы докупили в Якутске, например, бензопилы и генераторы.

– Кто оплачивает все ваши расходы?

– Это очень дорогие поездки, как и все оборудование. Часто на каждом участнике сводного отряда может быть снаряжения на полмиллиона или больше. Без этого работа на пожаре небезопасна и неэффективна, потому что мы можем привезти небольшие силы и, конечно же, они должны быть наиболее качественными. Всё это пока оплачивается сторонниками Greenpeace. То есть это целевое финансирование, которое организация выделяет специально на эту работу. Это позволяет нам закупать необходимое снаряжение, делать обязательное страхование и обеспечивать быструю переброску сил. В общем огромные суммы, но защита национальных парков и объектов Всемирного наследия того стоит. В любом случае это дешевле, чем переброска сил авиационной лесоохраны.

– Не ведутся ли переговоры о задействовании финансирования нацпроекта «Экология»? 

– Если этот проект пойдёт удачно, и если мы признаем этот опыт успешным, то в дальнейшем обязательно пойдёт речь о совместном финансировании программ. Потому что в этом году мы применили эти силы сначала в Хакасии, потом на Северном Урале, затем в Якутии. Сейчас часть участников сводного отряда работает на Ладоге и точно так же люди могут применять полученный опыт на своих территориях. 

– Вы недавно написали в соцсетях, что в этом году не получится потушить все пожары в Якутии, почему вы так считаете?

– Такая ситуация происходит почти каждый год. Последние несколько лет мы идем по этому сценарию с большими или меньшими потерями. Мы метеозависимы в силу того, что половина территории лесов России относится к так называемой зоне контроля. Это такая территория, на которой можно законно отказаться от тушения пожаров. К сожалению, экономическая ситуация такова, что мы неизбежно отказываемся от тушения очень большой доли пожаров. И они в общей сумме занимают больше половины площади всех пожаров, которые мы знаем. У нас горит почти 3 млн га, из них две трети приходится на зону контроля. При этом общее число пожаров, по которым принято решение не тушить, оно небольшое. То есть треть пожаров дают больше половины площади и по ним уже где-то месяц не ведётся никаких работ и не планируется. Эти пожары уже невозможно потушить, даже если мы соберём все силы со всего мира. Их надо было тушить на ранних стадиях, но у регионов уже тогда не было денег, чтобы это сделать. Поэтому мы тушим те пожары, которые несут угрозу населенным пунктам и ООПТ.   

– Когда в Якутии только всё начиналось, глава Республики Саха заявил, что зоны контроля тоже будут тушить. Что пошло не так?

– Просто не хватило ресурсов. На самом деле, Якутия пыталась тушить всё. То есть это были не просто заявления, а они честно пытались не отказываться от тушения до последнего. Но ситуация быстро изменилась, потому что как только пожаров становится больше, чем у вас есть сил, вы начинаете запрашивать помощь, а она долго перебрасывается. Не было ни одного не задействованного сотрудника служб, подключили даже тех, кто был в резерве. И как только одна группа освобождалась с пожара, она отдыхала два дня и перебрасывалась в Якутию. 

Это показывает, насколько у нас большой дефицит сил. Как только загорается один крупный регион, мы задействуем все свои резервы и всё равно этого не хватает. Плюс большой дефицит техники. Без системных изменений, существенно большего финансирования регион не будет готов к пожарам. Мы заведомо их обрекаем на ситуацию, когда они делают всё, что могут, а потом отказываются от тушения и становятся в этом виноватыми. Прямой вины главы Якутии я не вижу, он использовал все ресурсы, которые у него были.

– Насколько нужно увеличить финансирование, чтобы ситуация изменилась?

– Я могу сказать так: предыдущий министр природных ресурсов и экологии Кобылкин считал достаточным уровень финансирования примерно в 90 млрд. в год при реальных 30 млрд, которые выделяются сейчас. То есть дефицит минимум в три раза. Я считаю, финансирование нужно увеличить минимум в 3-4 раза, но в перспективе потребуется ещё больше. Все лесопожарные службы в мире сталкиваются с тем, что выделенного бюджета не хватает, потому что поменялись климатические условия. Причины возгораний остались прежними, но горит гораздо опасней.

– Правда ли, что климатические изменения ведут к увеличению количества природных катаклизмов, и насколько интенсивно мы будем гореть в будущем?

– Боюсь, что это общемировая тенденция и с ней бессмысленно спорить. За те 20 лет, которые я тушу пожары, я вижу, как меняется продолжительность пожароопасного сезона. У нас он стал круглогодичным. Появились зимние лесные пожары, стала выше интенсивность лётних, значительно поменялась цикличность. Если раньше мы видели какую-то связь с солнечными циклами, то сейчас мы наблюдаем непрерывный рост числа пожаров. 

Мы видим сопутствующие факторы: помимо сильной жары и засухи, меняются ареалы обитания лесных вредителей. Короед, шелкопряд повреждают большие площади леса, эти деревья усыхают, и конечно же, очень хорошо горят. Огонь в таких лесах почти невозможно взять под контроль.

Это всё происходит не только в России, но и в других странах. В Канаде, США, Австралии, в Европе тоже не знают, что с этим делать. Их практики борьбы с огнём становятся неактуальными. Совершенно точно климат влияет.

По материалам Минприроды РФ

Прочитано 3711 раз

Главная Интервью ФЕНОМЕН ГЛОБАЛЬНЫХ ПОЖАРОВ
Яндекс.Метрика Top.Mail.Ru